Царь-танк. По следам железного монстра. Часть вторая. По московским адресам.

Очень долго не дает мне покоя эта история с Царь-танком, уж очень много белых пятен и мало информации, порой кажется, что это вымышленная история. Любая загадка- это выброс в кровь хорошей дозы адреналина. Мысль о том, что где-то в подмосковном лесу могут находиться = останки Царь-танка= конечно будоражит не только меня одного, попробую разобраться, может даже попробую найти место, где собирался Царь-танк, проведу свое маленькое  = расследование =.

И так что мы имеем на старте: три старых фотографии.

Несколько литературных произведений где упоминается Царь-танк:

=  Жизнь Бережкова = Бек А.А., = Стечкин в моей жизни = А.А Микулин, = Стечкин = Феликс Чуев.

Основные участники этой истории

Ну еще несколько документальных поверхностных фильмов и один художественный фильм 1977 года = Талант =.

Прежде всего, нужно понять где жили основные герои и ключевые точки этой истории, может  появятся какие-нибудь ниточки, поискав в адресной книге за 1914 год нашел:

Адрес профессора Жуковского Н.Е.  Мыльников переулок дом 8.

Адрес Лебеденко Н.Н. Зубовский бульвар 15.

Адрес Микулина А.А. Сивцев Вражек 30, но есть сомнение, что это однофамилец.

Адрес Стечкина Б.С.  3-й Николо-Щеповский 6, но есть сомнение что однофамилец.

Адрес секретной лаборатории Садовая-Кудринская 23.

Адрес где хранились части царь танка перед отправкой на сборку- Хамовнический плац.

Дальше отправляемся по адресам.

Мыльников переулок 8, сейчас ул. Жуковского.

В 1905 году в этот дом въехал действительный статский советник, доктор механики, профессор Московского Императорского Университета Н.Е. Жуковский. С 1886 года он снимал квартиру в соседнем Гусятниковом переулке. По рассказу племянницы, на этот дом Николай Егорович обратил внимание, когда однажды шел на Покровку, через Мыльников переулок и увидел на чугунных воротах объявление о сдаче квартиры = о шести комнатах с ванной =. Перед домом был палисадник, кусты сирени, завитый плющом забор, под большим тополем скамейка. Жуковский жил здесь с детьми Еленой и Сергеем. В мае 1920 года умерла Елена, ей было 26. Вслед за ней, в марте 1921 года, ушел Николай Егорович.

Фото. Жуковский с дочерью Еленой.

Вот строки из романа = Жизнь Бережкова =.     

В Москве Николай Егорович жил в тихом Мыльниковом переулке, в небольшом очень теплом доме. Туда постоянно звали гостей. Расположение и устройство комнат, обстановка, распорядок жизни — все это у Николая Егоровича было странным, старомодным. Хозяйством правила старушка Петровна, прожившая до девяноста лет, помнившая чуть ли не прабабушку Николая Егоровича. Подрастала Леночка, дочь Николая Егоровича; в ту пору, о какой я веду речь, то есть в наши студенческие годы, она была девушкой шестнадцати — семнадцати лет.

Вечером в доме часто собиралась студенческая молодежь, ученики Николая Егоровича с братьями и сестрами. Мы, студенты, народ не очень сытый, небалованный, отогревались в этом уютном, гостеприимном доме. Там, в маленьких низких комнатах, затевались игры, танцы, музыка. Под эту музыку, под суматоху Николай Егорович работал у себя.

Из кабинета он появлялся к ужину — седобородый, благодушный, толстый, очень любивший угостить. Иногда после ужина он играл с нами в фанты и, увлекшись, с улыбкой удовольствия мог просидеть очень долго. Но чаще бывал рассеян, задумывался о чем-то своем и после ужина скоро уходил в кабинет.

Изо дня в день в десять часов утра в неизменной широкополой шляпе, в профессорском пальто-крылатке, каких никто теперь не носит, Жуковский выходил из дому и садился на извозчика. Все ближние извозчики знали профессора, знали его извечный маршрут — из дома в Московское Высшее техническое училище. Там Жуковский читал лекции, там производил опыты в аэродинамической лаборатории. К обеду он возвращался домой. После обеда обязательно спал два часа. Потом садился за письменный стол.

Увы, ничего полезного кроме мемориальной доски здесь нет, надеялся хоть будет музей-квартира, но не все потеряно, есть научно-мемориальный музей профессора Николая Егоровича Жуковского на улице Радио дом 17 корпус 5.

Следующий адрес- Зубовский бульвар 15, здесь по адресной книге 1914 года проживал Лебеденко Н.Н.

Николай Николаевич Лебеденко ( в одних источниках его называют инженером, в других капитаном )- очень загадочная личность. Про него не известно практически ничего, ни год рождения. Ни год смерти, ни место рождения, ни образования, ни какие-либо иные детали биографии. Более того, нет ни одной его фотографии и ни одного документа, написанного или подписанного его рукой. Все работы по проектированию и постройке Царь-танка вели другие люди: инженеры Микулин и Стечкин, впоследствии- знаменитые советские конструкторы-двигателисты. В качестве консультанта выступал профессор Н.Е. Жуковский. Сам же Лебеденко в этом никак не засветился, во всяком случае, если судить не по легендам, а по сохранившимся документам. Как такой = человек-фантом =, не оставивший после себя никаких следов, был лично принят императором и чрезвычайно заинтересовал его своим изобретением. Да и в дневниках Николая, в которых он описывал буквально каждую свою встречу с кем-либо и каждую убитую ворону, нет никаких упоминаний о Лебеденко. Не упоминается он и в мемуарах царедворцев.

Фото. Так показан Лебеденко Н.Н. в фильме = Талант =.

Фото. Делец Лебеденко подсчитывает деньги от военных заказов.

А вот как описывается Лебеденко в романе = Жизнь Бережкова =:

Разумеется, я скоро узнал Подрайского ( Лебеденко ) поближе. О его таинственной личности непрерывно ходили всякие слухи среди сотрудников лаборатории. Он казался всемогущим: имел доступ в так называемые лучшие дома Москвы, был своим человеком в гостиной московского генерал-губернатора; говорили, что у него колоссальные связи в Петрограде, что он вхож к военному министру, и так далее и так далее. Мы знали, что его навещали и принимали у себя некоторые крупнейшие воротилы промышленного мира — Рябушинский, строивший автомобильный завод в Москве, Мещерский, владелец коломенских и сормовских заводов, и другие.

Подрайский ( Лебеденко ) всегда одевался в темно-синий костюм, который выглядел словно с иголочки; употреблял лучшие заграничные мужские духи; изумительно подстригал усы; постоянно был безукоризненно выбрит и прекрасно причесан на пробор. Разговаривал он, как-то вкусно чмокая губами, и сам казался сдобным, аппетитным. Мы прозвали его «Бархатный Кот».

Но вернемся к нашему дому.

Доходный дом Любощинских-Вернадских был построен в 1912 году. Марк Маркович Любощинский сначала в 1902 году приобрел на Зубовском бульваре небольшой особняк, а потом выстроил перед ним высокий доходный дом. В том же 1912 году в дом вьехали первые жильцы. Кто только ни жил в доме на Зубовском 15: врач и писатель Владимир Вересаев, и министр во Временном правительстве Дмитрий Шаховской, и философ Борис Фохт, и автор = Легенд и мифов Древней Греции = Николай Кун, и филолог Дмитрий Корольков, и химик Софья Сергиевская, и ещё многие-многие другие ученые, писатели, философы, люди искусства. В 2014 году здание передали Гослитмузею.

У сотрудников музея удалось выяснить, что в этом доме с 1913 по 1915 действительно проживал в квартире 24  Лебеденко Н.Н., как раз тот кто и нужен, но потом переехал.

Дальше отправляемся на Садовую-Кудринскую 23, в разных источниках говорится, что именно здесь располагалась секретная лаборатория Н.Н. Лебеденко, правда я подтверждения этого факта не нашел.

Дом по Садовой-Кудринской 23 был построен для жены титулярного советника Чижиковой М.Н. в 1901 году. Использовался как доходный. Изначально дом был 4-этажным, но в 1940-ом году были надстроены 3 этажа.

Немного о знаменитых жильцах этого дома это балерина Большого и Мариинского театров Рославлева Любовь Андреевна, и знаменитый в то время актер Пров Михайлович Садовский.

Ну и конечно роковая женщина Мария Тарновская. Несколько лет кряду она была в центре внимания всей Европы. Её фотографии переполняли иллюстрированные журналы. О ней написаны книги, невероятное множество статей. На театральных сценах ставились пьесы, основанные на фактах из её жизни.

А знаменита она тем, что из-за её красоты четырнадцать мужчин покончили жизнь самоубийством. Скажу только коротко, что когда её задержали в Италии и вели под конвоем, толпа выкрикивала проклятия и бросала розы к её ногам.

Также рассказывали что пока шел судебный процесс, ежедневно меняли карабинеров, сопровождавших графиню в суд- из боязни, что и на них подействует магия её красоты.

И опять никаких следов Царь-танка.

Новинский бульвар 101. Новый адрес Лебеденко.

Новинский бульвар 11( раньше он был под номером 101 )- доходный дом в стилистике неоклассицизма, построен в 1911-1913 гг. по проекту архитектора А.И. Таманяна. Авторы декоративного оформления дома- скульпторы А.А. Кудинов, В.В. Кузнецов, И.И. Нивинский. Этот дом историки считают в некотором роде уникальным, он сочетает функцию доходного дома начала ХХ века ( имитирующего старинную усадьбу ) и дворянского особняка, существенно увеличенного в размерах.

Квартиры. Сдававшиеся в наем, были баснословно дорогими, месячный наем которых обходился в 1000 рублей, располагались они на нижних этажах центрального корпуса и во флигелях. Квартиры в нем были крайне удобными, – архитектор изучал заграничные интерьеры стиля модерн как самые комфортные для человеческого жилья.

Феликс Чуев

Стечкин

Декабрьским утром 1914 года Лебеденко позвонил Стечкину:

— Борис Сергеевич, я вас срочно прошу приехать ко мне по неотложному делу.

Стечкин отправился на Садовое кольцо к дому князя Щербатова, где помещалась лаборатория. Дверь открыла очаровательная горничная в накрахмаленном кокошнике, за ней тут же появился сам хозяин и пригласил Стечкина в свой кабинет. Тщательно, на два оборота ключа, Лебеденко запер дверь и задвинул перед ней бархатную темно-вишневого цвета тяжелую портьеру. Сел за стол и на листе бумаги написал: «Обязуюсь ни в коем случае никому и никогда не доверять секрета, который я услышу от Лебеденко Николая Николаевича».

— Ставьте подпись!

Ничего еще толком не понимая, Стечкин расписался, и Лебеденко кратко рассказал ему о своей лаборатории:

— Военное ведомство поручило мне сделать бомбосбрасывающий аппарат. Вас рекомендовал Николай Егорович…

Это была первая реальная работа Стечкина для авиации. Прежде он только читал, делал теоретические выкладки у Жуковского и снова читал — в основном Ньютона и Аппеля. Закончив расчеты, Стечкин сказал Лебеденко:

— Теперь мне нужен конструктор.

— Где возьмем?

— У Жуковского. Микулин.

Лебеденко не возражал.

Так после главного теоретика, каким утвердили Стечкина, лаборатория обзавелась и главным конструктором.

А.А. Микулин = Стечкин в моей жизни =.

Прошел почти год нашей работы. И вот 1-го января 1916 года мы приходим к Лебеденко на его квартиру- поздравить с Новым годом. У него была превосходная квартира в доме князя Щербатова на Новинском бульваре. Он встречает нас у себя в кабинете и с таинственным видом говорит: = наконец вы пришли, запирайте дверь! =. Мы запираем дверь. Он подходит к двери, прислушивается- не притаился ли кто за дверью. Потом подходит к нам и говорит: = А что вы думаете о колесе диаметром в 10 метров? =. А диаметр 10 метров- это двухэтажный дом. Мы посмотрели со Стечкиным друг на друга и говорим. Большое колесо… А Н.Н. восклицает:- Вот это большое колесо откроет перед нами все двери! Мы не понимаем- почему? – Это будет,- объясняет он нам- первый русский танк! И вскоре выяснилось, что Лебеденко изобрел танк. Который должен состоять из двух 10-метровых колес, связанных между собой осью. И одного малого колеса двухметрового. Как это у трехколесного велосипеда: спереди два больших колеса. Сзади одно малое. Этот танк должен был приводиться в движение при помощи авиационного мотора в 200 л.с. Схема его была очень сложная. Танк должен был двигаться со скоростью 30 км/час, поэтому большое колесо делало 10 оборотов в минуту. Помимо скорости этот танк мог иметь хорошую проходимость: предполагалось, что он мог переходить через окопы, через одноэтажные постройки, через реки в 5 метров глубиной. Это огромное сооружение должно весить около 2-3 тысячи пудов.

Но увы, никаких следов Лебеденко не нашлось.

Хамовнические казармы. Комсомольский проспект дома 13, 16/2 стр. 1-3, 17А, 18 стр.1, 19А, 20 стр.1-3-7, 22 стр. 1-10, 24 стр. 1.

Именно в манеже Хамовнических казарм хранились части и отдельные секции Царь-танка. Собирать в = полный рост = и проводить испытания Царь-танка здесь и не планировалось, проект нельзя было рассекретить раньше времени. По замыслу отдельные секции должны секретно по железной дороге перевозиться на фронт и монтироваться непосредственно позади наших позиций.

Комплекс казарм строился поэтапно и занимал большую территорию по обеим сторонам современного Комсомольского проспекта. До постройки казарм на их месте располагалась Хамовническая полотняная мануфактура И.П. Тамеса. В 1807-09 годах по проекту архитектора Луиджи Руска были построены здания трех казарм, конюшни и двухэтажное арестантское отделение. Напротив была выстроена гауптвахта, которую от остальных зданий отделял широкий плац. Позже были возведены: домовая церковь, Хамовническая полицейская часть, кавалерийская казарма, манеж. Строительство велось под руководством архитекторов М.М. Казакова и И.Т. Таманского.

В XIX веке в казармах был расквартирован 1-й Сумской гусарский полк, с 1904 года их заняли 3-й Перновский и 4-й Несвижский полки. Во время Первой мировой в казармах сформировалась и размещалась 2-я особая пехотная бригада.

Феликс Чуев

Стечкин

В это время стали призывать в армию и старшекурсников — младшие уже отличались на поле брани. Стечкина почему-то не трогали, а Микулина не обошли повесткой. Он тут же позвонил Лебеденко:

— Николай Николаевич, кончилась наша совместная работа. Завтра я должен явиться в третью школу прапорщиков.

А танк только начали собирать…

— Александр Александрович, сегодня ровно в девять вечера приезжайте в Хамовнический ангар, — ответил Лебеденко.

Микулин явился на казенном «харлее», добытом в свое время тоже с помощью всемогущего Лебеденко. У ворот ангара стоял роскошный автомобиль «де дион-бутон» последнего выпуска. «Кого это Лебеденко привез?» Вошел в ангар — тишина. Только маленький электрический фонарик бегает по корпусу танка, установленному на бревнах. У танка стоял Лебеденко с каким-то военным в светло-серой шинели. Увидев Микулина, Николай Николаевич торжественно объявил:

— Господин министр, разрешите вам представить мою правую руку — наш главный конструктор Микулин!

Военный протянул сухую маленькую руку:

— А мы осматриваем вашу работу.

— Извините, я вам сейчас сделаю свет, — сказал Микулин, выбежал из ангара, втащил свой мотоцикл, поднял его на защелку и включил фару, а она у «харлея» мощная — все осветила.

Министр посмотрел, стал прощаться. Лебеденко трясет ему руку и говорит:

— У нас большое горе, господин министр…

— Что, что случилось?

— Большое несчастье… Вот моего помощника, — Николай Николаевич указал на Микулина, — завтрашний день забирают в школу прапорщиков.

— Что за глупости какие! — Высокое лицо открыло свой небольшой портфельчик, достало визитную карточку «Военный министр Российской империи», перевернуло и написало под мягкую, ненавязчивую диктовку Лебеденко: «Предъявителя сего А. Микулина в 3-ю школу прапорщиков не зачислять. Об нем последует особое распоряжение».

«И оно не последовало до сегодняшнего дня! — спустя 60 лет смеется Александр Александрович. — Я бы, конечно, сохранил эту карточку, если бы не должен был отдать ее начальнику школы прапорщиков».

Опять никаких зацепок.

3-й Николо-Щеповский 6 ( по адресной книге адрес Стечкина ).

Оказывается что 3-й Николощеповский переулок был переименован в 1957 году в проезд Шломина, в память о слесаре Митрофане Ивановиче Шломине, участвовавшем в сражениях 1917 года, захваченного и расстрелянного юнкерами. Дом 6 это особо не примечательный 6 этажный доходный дом 1900 года постройки. Интересно, что эта местность Москвы в древности занимал дровяной, или по-иному щепной государев двор. Здесь изготавливали деревянные срубы различного предназначения. Добавлю несколько фотографий Смоленского рынка того времени.

Феликс Чуев

Стечкин

. Каждую неделю Микулин, которого Жуковский поселил у себя дома, на диване, приходит к Смоленскому рынку, где Стечкин снимал комнату, и часа три-четыре у них идут интересные беседы по аэродинамике.

Позанимаются, и Борис говорит:

— Ну, Микулин, теперь отдыхать!

Отдых выглядел так. Стечкин скручивал из ватманской бумаги трубку толщиной в мизинец, обвязывал ее нитками, потом из ватмана же делал длинный фунтик — конический снаряд, в острие которого изнутри вставлялось стальное перо, и фунтик вкладывался в трубку. Теперь нужно было взять ее в рот и дуть изо всех сил.

Фунтик расправлялся, опираясь о стенки трубки, и вылетал с неимоверной скоростью из этого длинного орудия — размеры ватманского листа, как известно, 1000 на 800 миллиметров. Так из открытой форточки каждый раз минут пятнадцать велась стрельба по воронам — своеобразный перерыв между занятиями. Прекратила эти увлечения страшная неприятность. У стечкинской хозяйки была толстая рыжая кошка. И конечно, Борис Сергеевич попал ей в глаз. На дикий крик любимицы вылетела хозяйка — высокая, худая, неуклюжая, с длинными тонкими ногами женщина, с папильотками на рыжей голове:

— Вон, вон из моей квартиры!

Пришлось съехать. Стечкин поселился на Вознесенке, в одной из комнат большого кирпичного дома, в котором помещалась аэродинамическая лаборатория.

На этот адрес как и на следующий надежды даже не возлагал.

Сивцев Вражек 30 ( по адресной книги проживал Микулин ).

У этого дома долгая и до сих пор не до конца проявленная история. В 18 веке в районе 30 дома по Сивцеву Вражку было большое владение Протасовых. Это был большой двухэтажный дом общей площадью 360 квадратных метров и огромного хорошо ухоженного сада. Пожар 1812 года ничего от этого богатства не оставил. Дальше вся усадьба была продана по частям. Был восстановлен главный дом и возведено еще несколько построек на месте бывшего сада. На рубеже нового столетия дом на Сивцевом Вражке переходит к другим мануфактурщикам-миллионерам Второвым. Они строят за главным особняком невзрачный двухэтажный корпус, сооруженный неким архитектором Сироткиным, он предназначался под небогатые квартиры, сдававшиеся внаем. Все строения на бывшей протасовской земле сдаются арендаторам, причем главный дом занимает Сергей Павлович Рябушинский.

Да теоритически в то время здесь мог жить Микулин, конечно не в главном доме, но в дальних корпусах вполне.

Музей Жуковского. Улица Радио 17.

Это здание в 1915 году было арендовано Московским императорским техническим училищем для размещения Теоретических курсов авиации и общежития будущих летчиков. Сейчас в этом здании находится Научно-мемориальный музей профессора Н.Е. Жуковского. В экспозиции музея, размещенной в шести залах, отражена научная биография профессора Н.Е. Жуковского, создание им научно-экспериментальной базы аэродинамики в России, создание и первые годы работы ЦАГИ, рекордные перелеты 30-х годов, ЦАГИ и отечественная авиация в довоенное время и в годы Великой Отечественной войны, авиационная наука и техника в эпоху создания реактивной авиации и ракетно-космической техники.

Что касаемо темы Царь-танка обнаружен рисунок А.А. Микулина- справа внизу его подпись. Видимо, он представлял презентационный вьезд Царь-танка на Красную площадь.

Фото: Жуковский Н.Е сидит на стуле, Микулин А.А. на мотоцикле справа, Стечкин Б.С. посередине в очках.

Фото. Жуковский и Микулин на охоте.

Меня всегда поражало то, почему Жуковский производил некоторые расчеты заведомо тупиковой линии развития этого проекта. Неужели он не понимал всю бесперспективность?

Вот как описывается книге = Жизнь Бережкова = знакомство Жуковского с проектом. Я намеренно меняю псевдонимы придуманные автором романа на фамилии реальных людей.

В его тоне слышалась просьба. Он словно просил меня, стесняясь сказать это прямо: «Сделай милость, не мешай мне, пожалуйста, сейчас».

Однако страсть, как известно, беспощадна, и страсть конструктора тоже. Уловив деликатную просьбу Жуковского, я, не дрогнув, произвел новый натиск:

— Николай Егорович, это не пустая выдумка. Есть коммерсант, который потратится на такой мотор. Эту вещь возьмет Лебеденко для амфибии.

— Как? Для чего?

У Жуковского невольно вырвался этот вопрос, но взгляд по-прежнему был умоляющим, взглядом он опять попросил: «Избавь меня от этого!» Нет, Николай Егорович, не могу избавить.

— Разве вы не знаете? Только, Николай Егорович, это абсолютнейшая тайна. Меня отправят пожизненно на каторгу, если… Видите ли, Николай Егорович, придумана такая штука…

Тут же на листке бумаги я нарисовал амфибию с десятиметровыми колесами и постарался пострашнее рассказать, как это чудище будет действовать на войне.

— Интересно, — вяло проговорил Жуковский.

— Для этой махины пока нет мотора. «Гермес» слабоват… А я, Николай Егорович, сконструирую свой мотор так, чтобы по габаритам он сразу годился бы и для самолета Туполева…

— Для Туполева?

Пристально взглянув на меня, Жуковский взял со стола принесенный мной набросок и стал его рассматривать, отодвинув на вытянутую руку от слегка дальнозорких глаз. Я поспешил объяснить придуманную мной новую схему. И вот наконец-то, наконец-то Жуковский несколько раз удивленно прищелкнул языком. Потом оглядел меня, опять перевел взгляд на эскиз и опять прищелкнул.

— Знаешь, Александр, это… — произнес он и приостановился.

По его взгляду, по тону я уловил: он уже не отсутствовал, он ясно видел чертеж.

— Это интересно! Это очень интересно! — с тем же выражением закончил Жуковский.

Третий раз он повторял эти слова, но теперь они были сказаны так, что меня словно подбросило ударом электрического тока. Захлебываясь, я выложил Жуковскому свои затруднения.

— Стечкин отказывается делать расчет, — говорил я. — Сомневается в себе… А я ничего не могу, если нет расчета.

— Ну, это у него меланхолия, — сказал Николай Егорович. — Он отлично с этим справится… Хотя…

Вновь вытянув перед собой руку с эскизом, Жуковский опять всмотрелся. Потом вдруг засмеялся.

— Ай-ай-ай, что выдумал! — воскликнул он. — Да, тут есть кое-какие сложности. Интересно! Ты сам не понимаешь, до чего эта задачка интересна…

Его глаза загорелись. Жуковский был пойман. Жуковский увлекся.

Он поглядел на письменный стол, на листки, лежавшие у его ног, что-то досадливо пробормотал, расчистил на столе перед собою место, положил чистую страницу и сказал:

— Туполеву еще ничего не говорил? Ну, пока не говори. Оставь мне это до завтра. Я этим немного позаймусь.

Выходя из его кабинета, я едва удерживался, чтобы не подпрыгнуть.

Ну и в конце не могу не выложить несколько экспонатов из музея Жуковского, хотя музей очень интересный и заслуживает отдельного поста.

Продолжение следует.